- Гуменюк_Александр_Петрович_на_Правобережном_городище=30.07.2012_01.jpg (6.51 КБ) Просмотров: 3452
***
«Эх, Перу, ты наша каторга, —
Заграничная тюрьма.
На твоих лесах тропических
Дух казачий умирал».Из повествования Николая Гуцаленко К БЕРЕГАМ РЕКИ АПУРИМАК(к событиям 90-летней давности)
Ближе к вечеру 24 июня 1929 года
«Орасио» - пароход кампании
«Трансокеаника» прибыл в перуанский порт
Кальяо. Судно длиной более 150 метров, шириной почти 20 м., водоизмещением 11 с половиной тысяч тонн, способное разместить на своем борту, несколько больше 1 тысячи пассажиров. По сути – комфортабельный трансокеанский лайнер, хотя и не особо выдающийся, если судить по современным меркам.
01.
- К_БЕРЕГАМ_РЕКИ_АПУРИМАК=А.П._Гуменюк=25.04.2019_01.jpg (99.82 КБ) Просмотров: 3452
Рис.1. Современный порт Кальяо.
(Internet Photo)На борту судна среди других пассажиров находились две группы переселенцев по концессионному договору, заключенному
Василием Тихоновичем Королевичем с правительством государства Перу. Концессионер еще в 1923 году по договоренности с кубанским атаманом генералом А.П. Филимоновым отправился из Югославии в поисках заокеанского счастья для эмигрантов-соотечественников из России, побывал в Уругвае, Парагвае, Чили. В Перу ему удалось убедить президента этой страны в целесообразности
переселения казаков из Европы для образования казачьей колонии, которая бы занялась обработкой девственных земель, т.е. крестьянским трудом в сельве, т. н. Монтанье.
Правительством Перу были выработаны и предложены условия, субсидий и пособий, обеспечения транспортных расходов и пр. равно как и обязательств переселенцев перед правительством в т. ч. и финансовых, относительно возмещения расходов 1/10 частью будущего урожая. Переселение должно было проходить в несколько этапов, количеством от 200 до 2000 переселенцев. Все это содержалось в договоре концессии. При этом правительство дало ясно понять, что те, кто отважится на эти условия, должны понимать, что стране, заинтересованной в
освоении поймы реки Апуримак в действительности нужны труженики; люди, привыкшие к крестьянскому труду, готовые преодолевать первоначальные трудности и оправдывать, возложенные на них надежды.
* * *
Пароход итальянской компании
«Орасио» по рейдовым условиям того времени (мелководье) перуанского порта Кальяо бросил якорь в двух милях от пристани, а потому высадка пассажиров началась лишь на следующее утро 25 июня. Здесь же должны были встретиться братья Королевичи, а переселенцы временно поселиться в эмигрантском доме, бывшей фабрики для производства спичек.
Группу генерала
Ивана Диомидовича Павличенко от самой Сербии сопровождал брат концессионера опытный дорожный инженер
Королевич Петр Тихонович, которому к тому времени уже было 54 года. В эту группу входило 87 человек, из которых 17 были женщины и дети.
Все – представители кубанского казачества, эмигрировавшие в Сербию после окончания гражданской войны в России.
К концу этого же 1929 года Королевич П.Т. описал всю эту эпопею с переселением в своей книге, которая так и называется
«История переселения казаков в республику Перу». Это сочинение очевидца и непосредственного участника событий, взято за основу в процессе изучения события. Конечно же, с учетом фактора субъективного изложения, в связи с чем, ради объективности, насколько это приемлемо, будут приводиться и др. материалы: воспоминания, записки, сведения и пр.
Другая группа – из таких же эмигрантов, проживавших во Франции, которая присоединилась к ним в Марселе, насчитывала 62 человека. Возглавлял ее бывший атаман кубанской станицы Пашковской
А.М. Лысенко, высказывания о котором не отличаются особым расположением ни Королевича, ни генерала Павличенко.
Отношения между двумя группами не сложились сразу же еще в Марселе и в дальнейшем по прибытии в Перу их пути разошлись окончательно. Группу Павличенко объединяла внутренняя дисциплина, собранность и целеполагание будущего предприятия, желание обрести, наконец, место для поселения, в котором можно было бы жить по привычным для них казачьим обычаям, следуя установившемуся веками быту и традициям. По сути дела это было разведочное мероприятие; в случае счастливого завершения по их пути могли пойти другие группы, обретя, таким образом, вторую родину.
Группа А.П. Лысенко, в которой казаков было, как пишет Королевич П.Т.
«не больше 25%. Остальные — мастеровые с фабрик, птицеводы, торговцы, офицеры, — рабочего же хлеборобного элемента среди них не было» (С.16).
Как оказалось впоследствии и намерения, вернее нравственная их сторона, оставляли желать лучшего. Глухая борьба за первенство между Лысенко и Павличенко не то, чтобы обозначила противодействие сторон, а просто обрезала перспективу развития положительных отношений. Характеризуя группу А.П. Лысенко, Королевич не выказывал особых симпатий к ее составу, о чем можно судить по его записи:
«…барон фон Мекк (бывший гвардейский офицер) — его помощник. Есаул Чайкин — казначей. Бывший директор гимназии (возраст 60 лет) — регент хора, священник и, наконец, секретарь. Все эти лица в торжественные моменты облекались в кубанскую форму, несмотря на то, что из кубанцев был только один Лысенко. Сама группа также не состояла из кубанцев. Два агронома, один ветеринар, один птицевод, другие — квалифицированные рабочие, снятые с разных фабрик. Перешедших предельный возраст было четыре. Вид этой группы самый непривлекательный. Разнородные и разнообразные костюмы, пестрые головные уборы. Соломенные шляпы перемешались с разного рода каскетами, английскими панамами и черными котелками. Большинство из них оборванцы с чумазыми физиономиями. На мой вопрос, почему такой сброд? Лысенко ответил, — других не нашел. И тех — вместо 100 собрал только 62.» (С.42).
* * *
Какова предыстория самого предприятия?
«Условия жизни эмиграции заграницей - пишет Королевич П.Т., сделались таковыми, что хочется каждому найти себе пристанище на постоянную оседлую жизнь. Проба в этом направлении в культурных землях дала отрицательные результаты; на русскую эмиграцию смотрели и смотрят как на рабочую силу, устроиться ей в таких землях на пожизненный приют невозможно» (С1.).
Если раньше еще теплилась надежда, что правительство Сербии сможет выделить для казаков-эмигрантов участки для сельскохозяйственной обработки земли, то весной 1929 года на прошение поступил окончательный отказ. Это обстоятельство сыграло свою роль в мотивации части эмигрантов на переселение в далекую южноамериканскую страну.
Кроме перспективы крестьянского труда вырисовывалась и другая проблема – нужно было построить дорогу от Аякучо к берегу Апуримака.
Василий Тихонович как раз был специалистом в этом деле и при надлежащих средствах мог возглавить строительство, задействовав часть группы Павличенко. Еще в Сербии на его зов откликнулись, как он писал, многие, строившие железную дорогу Бакар – Кралевина.
Как оказалось в скором времени, обе стороны и правительство и переселенцы, как и сам концессионер не представляли себе тех трудностей осуществления плана, фактически оказавшегося авантюрой. Ибо и обустройство казачьей колонии, и строительство самой дороги в горах (удалось проложить всего 8 км) зашло в окончательный тупик, по сути, так и не начавшись.
Здесь самое время сказать о расхождении мнений и интересов участников этого предприятия, которые по-своему трактуют события, оправдывая себя или осуждая другую сторону в ненадлежащем исполнении условий договора. Нужно заметить, что Василий Тихонович, будучи на хорошем счету правительства, решал какие-то общие задачи, находясь в Лиме; конкретное руководство экспедицией группы Павличенко возложив на своего брата Петра Тихоновича. Последний следовал с группой в роли координатора концессии, в то время когда Иван Диомидович отвечал за внутреннюю организацию, дисциплину, быт и пр. Ситуация с расхождением во мнениях о месте строительства колонии координатора и группы показала, что последняя расположена была поступать по-своему, не прислушиваясь к предложениям концессионеров.
Акт от 29 августа 1929 года включал в себя предложение П.Т. Королевича, предложившего для колонии место на левом берегу реки, за левым притоком (р. Пенья), с учетом того, что туда должно быть
«дотянуто» будущее шоссе. Но и только, что включал. Группа выбрала место колонии на правом берегу Апуримака и на левом берегу правого притока р. Печара.
Группа генерала Павличенко была в форме, при оружии, с оркестром, включала в себя казаков, обученных джигитовке, выступавших перед зрителями. Эти выступления пользовались успехом и в Сербии и в Панаме и в самом Перу перед президентом и правительством страны.
С самого начала обе группы продемонстрировали отчуждение и окончательно разделились с 4 июля 1929 года, когда группа Павличенко, после пребывания в эмигрантском доме отправилась к месту основания колонии к реке Апуримак. Начало маршрута – порт Кальяо, городишко в 25 тыс. жителей, в 13 км от Лимы. Вот как описывает его П.Т. Королевич:
«На большой равнине, приподнятой всего на три метра над уровнем моря, прижавшись к самому берегу, построен город и порт Кальяо. По небольшому количеству фабричных труб можно судить, что промышленность здесь не очень развита. Асфальтовые улицы, дуговые электрические фонари, трамвайная сеть, скверы, два-три памятника показывают культурность этого города. Постройки простого типа, невысокие, не больше трех этажей. Все новенькое и чистенькое. Видно, что этот город построен недавно и живет только интересами громадной пристани, куда ежедневно прибывают со всего света коммерческие пароходы. Улицы полны автомобильного шума» (С.46).
* * *
Что важно для человека, когда он отважится, не от хорошей, понятно, жизни, на далекое путешествие, неизведанное и опасное, полное неожиданностей и всякого рода превратностей? Это, условия пребывания в непривычной обстановке, особенности климата, флора и фауна, устройство быта, враждебность или расположение населения, тропические болезни, условия труда и пр. Немаловажна вера в свои возможности, способность справиться с трудностями. В то, что само предприятие принесет благо, а не вред. Чтобы не пришлось думать о том, как выбираться из такой глуши в привычную среду обитания, в ту же Сербию, которая, несмотря на тяжелую жизнь там, все же предпочтительней своей европейской цивилизацией.
Характеризуя казаков, П.Т. Королевич пишет:
«До Сербии я не знал казаков; здесь же, на разных постройках шоссе и железных дорог, мне пришлось с ними много работать. Мне нравилась в них дисциплина, организованность, работоспособность…» (С.6).
Но все эти положительные качества не сработали в далеком, загадочном Перу. То ли из-за упущений в организации экспедиции, то ли из-за нехватки средств и орудий производства, из-за ненадлежащего усердия концессионеров и самих переселенцев, оказавшихся не готовыми воспринять и главное, перебороть в себе неприятие местной действительности, климата, условий быта, низкой оплаты труда и т.д. Факт остается фактом – предприятие не удалось. По всей совокупности причин.
Списки казаков, вернувшихся в Европу, казаков, уехавших с генералом Павличенко в Чили и др. участников перуанской эпопеи желающие смогут найти по адресу:
http://forum.fstanitsa.ru/viewtopic.php?f=39&t=5216.
Я же вернусь к самой путешествию группы генерала Павличенко из Лимы в Аякучо и далее к берегу реки Апуримак. Но прежде о других записках по тематике освоения Перу. Так, Л.А. Кривцов в
«Кратком очерке» (
«Родимый Край» №10 1929 г.)
дает описание самой страны, ее природы, населения и истории. Но об этом пишут и другие публицисты, уделившие внимание перуанской тематике. В частности описание В. Ковалева
«Колонизация в Перу» (
«Родимый Край» №8 1929 г.),
чтобы в дальнейшем не повторяться, относительно территории и климата, приведу полностью:
«Территорию Перу можно разделить на три группы: Западный берег — приморский район (Коста). Центр — горная полоса (Сьерра). На востоке Монтанья — грандиозные тропические леса. Западная зона занимает пространство по берегу Тихого океана узкой полосой около 200 километров ширины и 2.200 километров длины. Отдельные горы и отроги, покрытые мелким кустарником, с берега моря быстро подымаются вверх до 2,5 тыс. метров высоты. Горная полоса начинается с высоты 2,5 тыс. метров, занимает все высоты и плоскогорья на ширине 200 километров. Эту полосу можно также разделить на две других зоны: горы от 2,5— 3,5 тысяч метров и плоскогорья Кордильер от 3,5— 4,5 тыс. метров. Выше этого идут вершины, покрытые вечным снегом, без растительности, без человеческой и животной жизни. Восточная полоса, или Монтанья, спускается с 1,5 тысяч метров и образует грандиозную долину реки Амазонки с ее притоками; это самая большая полоса свыше 500 километров ширины, граничащая с Колумбией, Бразилией и Боливией. Климат западной полосы — нежный, — вечная весна с температурой 10—31*С выше нуля, а плоскогорья — холодный, но не спускается никогда ниже нуля; случаи замерзания воды крайне редки. Климат Восточной части — жаркий, как вообще весь район Амазонки, который занимает центр Ю. Америки; температура от 12 до 33*С. В Перу не известны бурные ветры и ураганы, исключая — и то в редких случаях — район озера Титикака, где происходят странные феномены. Дожди в прибрежной полосе отсутствуют. Зимние месяцы — июль, август — называют сырыми: за июль выпадает 11,49 миллилитров осадков, а за август 9,18, создавая впечатление оседающего тумана, называемого здесь дождем. В горной полосе осадков больше, увеличивающихся постепенно к Востоку. Район же Монтаньи или Амазонки изобилует дождями; главным образом, в октябре, ноябре и декабре идут непрерывные, проливные тропические дожди. Бури редки. Вулканы подымаются своими кратерами в районе вечных снегов, почти все потухшие или в периоде потухания; в Перу отсутствуют землетрясения, за редкими случаями, которые появляются через века во всех странах».
* * *
Что касается экономической стороны дела, В. Ковалев дает более подробную характеристику предприятию, указывая при этом, что
«Договор инженера В. Королевича с правительством удовлетворяет казачьи надежды только в малой степени. Иметь надо в виду, что все богатства, которые предлагаются страной, потребуют большого терпения, энергии и упорной борьбы с девственной тропической природой».
И далее уточняет:
«В конце 1928 года русский инженер В.Т. Королевич подписал концессию с правительством, по которой он получает для разработки и эксплуатации 600 тысяч гектаров земли с условием провести на р. Апуримак шоссейную дорогу и поселить по р. Апуримак 4.000 казаков из Европы. На постройку дороги правительство отпустило большую сумму денег. Перевозка казаков будет сделана по частям в продолжение пяти лет: первый год 1929 — 200 казаков, второй 1930 — 400, третий 1931 — 600; и остаток за два следующие года. Переезд оплачивается правительством, но инженеру Королевичу ставится в обязанность получать с казаков долг натурою 10 проц. с урожая, по истечении 5 лет после посадки на землю, и уплатить правительству. Земля дается бесплатно по 30 десятин на семью и 10 десятин на холостого поселенца, дается продовольствие на полгода и инвентарь, причем инвентарь должен также быть выплачен урожаем. Казаки могут, по желанию, работать на дороге. Первая партия уже прибыла и находится на работах по постройке шоссе. На днях все или часть казаков — по их собственному желанию — отправится на землю. Инженер В. Королевич обязан построить в колонии церковь, дом для священника, школы и госпиталь. Водопады на р. Печера будут использованы для электрической энергии, будет устроена лесопилка. Казаки займутся культурами табака, хлопка, кока (кокаин), кофе, сахарного тростника и др. Река Апуримак несет золотой песок».
* * *
Тема казачьего переселения, вернее ее попытки нашла отражение и в нескольких номерах
«Родимого Края» за 1929-30 гг. Я знакомился с их содержанием по ходу чтения П.Т. Королевича.
Кроме уже упомянутых заметок В. Ковалева и Л. Кривцова.
Н.М. Мельников
«К вопросу о переселении в Перу» (
«Родимый край» №7 1929 г.)
Н.М. Мельников
«Казаки в Перу» (
«Родимый Край» №6 1929 г.)
И.Д. Павличенко
«Перу» (
«Родимый Край» № 3 1930 г.)
Его запискам я уделю ради объективности больше внимания, поскольку они представляют отличный от описания П.Т. Королевича взгляд на события и интересы сторон.
Участник экспедиции полковник Дон Педро Портильо
«Река Апуримак" (
«Родимый Край» №9 1929 г.),
а также др. материалы:
Приказ Кубанского Войскового Атамана генерал-майор Науменко. № 15 от 24 августа 1929 г. г. Кральево;
«Родимый край» №7 1929 г.
Прибытие группы генерала Павличенко в г. Аякучо (
«Родимый край» №7 1929 г.)
Сведения для желающих выехать в Перу от Правления Казачьего Союза. А также одноименное сообщение М.Н. Мельникова
(
«Родимый Край» №2 1930 г.)
Приказ кубанского войскового атамана № 20 от 24 ноября 1929 г. г. Белград (Югославия)
«Родимый Край» №2 1930 г.
В конце приводится интервью директора иммиграции и колонизации Перу (
«Родимый Край» №8 1929 г.)
* * *
Сведения, нашедшие место в материалах М.Н. Мельникова настолько важны для понимания частностей того, о чем я уже упоминал выше – о расхождении групп Павличенко и Лысенко, что я, приведу это место полностью, без всякого комментария.
«Кубанский В. Атаман генерал В.Г. Науменко при отправлении первой группы (численностью около 160 человек) поставил во главе ее генерала И.Д. Павличенко, назначив его Представителем Кубанского Атамана и поручив ему ограждать интересы казаков. Уже на пути в Перу, в океане, на пароходе возникли недоразумения: группа из Франции во главе с председателем «Клуба» «Кубанский Сокол» г. Лысенко (мужчин 42, из них около 30 не казаков), не признала Представителя Атамана. Все усилия ген. Павличенко путем того или иного компромисса, ради успеха общего дела, создать хотя бы внешнее единство, чтобы не демонстрировать перед Перуанским правительством на первых же порах разъединения, не увенчались успехом.
Не принял г. Лысенко и предложения ген. Павличенко общим собранием едущих на пароходе избрать Станичного Атамана, опасаясь, очевидно, что большинство казаков, выехавших из Сербии и знавших там раньше г. Лысенко, как [40] сторонника генерала Филимонова, не выберет его, Лысенко, Атаманом Перуанской Станицы.
Так и явились обе группы — из Сербии и из Франции — в Перу разъединенными, причиняя вред общему делу. Линия поведения, усвоенная «Кубанским Соколом», привела ген. Павличенко к мысли, что диктуется она какими-то соображениями материального свойства, поползновениями со стороны «Клуба» обложить в свою пользу будущие партии своих же казаков особой данью. Об этих своих предположениях ген. Павличенко сообщил с пути Кубанскому Атаману.
К сожалению, самые худшие предположения Представителя Кубанского Атамана ныне подтвердились полностью:
Правление Казачьего Союза обладает документами, исходящими от «Клуба» «Куб. Сокол», из которых видно, что эта маленькая организация, состоящая из нескольких лиц (Председатель ее г. Лысенко — ныне в Перу — и Заместитель его в Париже г. Зозуля, казначей г. М. Кудрявый), практикует удивительные вещи. Прежде всего, «Клуб» незаконно присвоил себе право, принадлежащее лишь всему Войску, принимать не казаков в казаки — при том без разбору всех, кто поедет в Перу, записавшись в этом «клубе». Так и пишет черным по белому: «едущие будут считаться казаками»... Присваивая себе, ничтожной организации, права целого Войска, «клуб», к тому же, обманывает не казаков, которые, по незнанию казачьих порядков, и всерьез могут вообразить, что они стали казаками. Торгует «клуб» казачьим званием по сходной цене: надо заплатить «клубу» по 36 франков за каждого члена семьи старше 10 лет. Не так и дорого и для клуба выгодно. Правда, это — не все: едущие (все — и казаки и не казаки) облагаются еще единовременным взносом на организационные расходы по 150 фр. с души, достигшей 10 лет. Это уже посущественнее. Если взять семью из мужа и жены и двух детей от 10 лет, то такая переселяющаяся семья должна уплатить в кассу «клуба» уже 600 фр. плюс 144 фр. членских.
Итого 744 фр.
Казалось бы, более, чем достаточно, пора бы остановиться, но, оказывается, далеко нет. Это — только цветочки, а ягодки еще впереди! Аппетит приходить во время еды... И здесь мы наталкиваемся на покушение совершенно беззастенчивого свойства, на попытку неимоверной эксплуатации соотечественников: речь идет уже о налоге, который должны будут платить прибывающее позже колонисты в пользу «первых поселенцев», т.-е. в пользу головки во главе с г. Лысенко, за то, что они выстроят на месте колонии общественные здания (очевидно, из материалов Перуанского правительства н за его счет). Тут аппетит разыгрался волчий: «первые поселенцы» «получают от пребывающих колонистов за благоустройство с урожая натурой 10% в течение 10 лет»... Этот пункт условий «Кубанского Сокола» замечателен, особенно, если принять во внимание, что правительство республики Перу за все свои расходы: за перевозку за счет правительства всех колонистов и их семей, за 30 гектаров земли, нарезаемой каждой семье в собственность, за семена, за инвентарь и за про-корм семей до первого урожая — берет с чужих 10% урожая по [41] истечении первых 5 лет. «Первые поселенцы» «Куб. Сокола» решили со своих взять столько много за услуги, не идущие ни в какое сравнение с затратами Перуанского правительства... Наименование «Сокол» следовало бы заменить иным...»
(
«Родимый край» №7 1929 г. С.37-41).
* * *
И, дабы покончить с этим направлением стоит обратить внимание на описание всех этих событий И.Д. Павличенко. Привожу его почти полностью, поскольку в нем отражено недовольство и претензии к концессионерам Королевичам, информация, по сути, из первых уст на усмотрение и суждение читателя.
«...Вам уже известно, - пишет генерал Павличенко, - как хорошо были встречены приехавшие в Перу казаки. Правительство во всем шло навстречу нуждам казаков. После недельного пребывания в Лиме, мы отправились к месту поселения. В дороге и первое время по прибытии все было к нашим услугам. Обласканные и окруженные заботами, казаки и я сам в своих донесениях восторженно отзывались о жизни в Перу. Концессионер В.Т. Королевич, оставив своим заместителем по дороге и по организации колонии своего брата П.Т. Королевича, уехал в Лиму, где и жил все время, якобы потому, что его удерживали там дела, связанные с дорогой и с ходатайствами всевозможных льгот и привилегий для казаков. Казалось, что все идет хорошо и нормально. Мы еще не знали ни климатических, ни экономических условий жизни в этих широтах, возлагали все надежды на добросовестность так хорошо принявшего нас концессионера. Благодаря незнанию языка и отдаленности от Лимы, мы многого не знали, что делалось вокруг нас. Казаки стали на работы в ожидании экспедиции по осмотру земли. Концессионер В.Т. Королевич, отлично зная климатические условия выбранного им района, — как впоследствии выяснилось, — умышленно отдаленного с тем, чтобы увеличить километраж дороги — не организовывал экспедиции, чтобы казаки работали на дороге и чтобы показать земли казакам в самое лучшее время года. Наконец, экспедиция отправилась. Члены экспедиции, попав в район сказочно богатой, тропической природы, сами увидели, с какой быстротой и в каком количестве все произрастает, и возвратились из экспедиции очарованные и полные надежд. Земля была выбрана концессионером, но никто не был предупрежден ни о лихорадке, ни о том, что часть этой земли заливается разливом реки Апуримак, ни о других неожиданностях. Казаки, работая на дороге, пришли к тому заключению, что эта работа далеко не так выгодна и заманчива, как обещал концессионер, и что гораздо выгоднее сесть скорее на землю. Это желание было передано гг. Королевичам и, конечно, не понравилось им, так как они лишились работников по постройке дороги и должны были затратить значительные суммы на организацию колонии на Апуримаке.
С момента прнбытия казаков в Перу министерство де
«фоменто» регулярно и без задержек отпускало 5.000 солей в месяц для поддержки эмигрантов казаков, каковые суммы Королевич расходовал на постройку дороги, а все казаки, работавшие на дороге, жили на свои средства. Лишь с момента отправки на землю, Королевичем стали производиться расходы на колонизацию. Было приобретено некоторое количество инструмента, выдано первой группе по 30 солей на взрослого человека семьи, законтрактованы мулы и люди были отправлены на Апуримак. Что же приготовил концессионер для первого приема казаков? Были ли построены для них помещения? Был ли приготовлен транспорт для питания казаков? Только на словах. Люди, прибыв на Апуримак, были радушно (29) приняты монахами францисканцами, разместившими казаков в помещениях монастыря. Земля казакам была отведена на другой стороне Апуримака, реки шириною в 200 метров, но ни одной лодки не было дано Королевичем. И здесь казаки собственной инициативой, при помощи тех же монахов, нашли выход из положения, в надежде на помощь Королевича в будущем, учитывая, что организация и всякое начало трудно. Монахи дали два челна, а казаки стали строить плоты.
Читающей это донесение, не побывав на месте, не может себе представить тех усилий, которые были проявлены казаками в организации своей жизни на Апуримаке. Но что мог сделать каждый в отдельности, когда уже была подорвана вера, и не видно было доброй воли г. Королевича, тратившего огромные суммы денег на свои удобства, но не на колонизацию. Имея большие связи, концессионер скрывал от Президента правду. Все это я узнал и должен был, по долгу казака, принявшего на себя обязательство перед своей совестью, Атаманами и дорогим моему сердцу казачеством, бороться с этим злом. Как, какими средствами? Я человек новый, средств нет, но есть воля, энергия и сознание долга перед родным Казачеством. Затаив в сердце обиду за нанесенное казачеству оскорбление со стороны Королевича, при широкой помощи и сердечном отношении правительства к казакам, я решил организовать джигитовку с целью пропаганды казачьего имени и чтобы найти возможность вырваться из неволи. Подготовили лошадей и одев казаков в национальное платье, я отправился в Лиму ко дню национального праздника, оставив своим заместителем полковника Гурьева, поручив ему иметь заботу о казаках и организовать транспорт для отправки на Монтанью продуктов. Вскоре после моего отъезда Гурьев выехал на Монтанью со второй группой казаков. На Апуримаке ему трудно было наладить работы по организации колонии. Во-первых, потому, что первая группа казаков, приехавших в Перу, была собрана наспех из людей, привыкших уже к фабрикам и заводам, причем многие любили рюмку водки больше, нежели работу, во-вторых — со стороны Королевича не было никакой поддержки, да и вообще обстановка была не располагающая к работе. Казак должен был приготовить себе пищу, испечь пышки, а затем переправляться на другую сторону Апуримака для работы на своей земле. Приступить к немедленной постройке домов на своих участках не было возможности, так как для этого необходимо было приготовить участок. На приготовление пищи и переезды через реку Апуримак, отличающуюся очень быстрым течением, уходило много времени. Семейным казакам было много легче, так как они занимались исключительно мужским трудом и успевали значительно больше. Люди, размещенные в монастыре, не имели достаточно помещений, жили очень скученно. Наступил дождливый период, люди начали болеть болотной лихорадкой. О работе и постройке своими силами домов не могло быть и речи. Правительством срочно был вызван в колонию доктор, посланы медикаменты. В то же время я должен был довести до конца начатое (30) дело, дабы вырваться от концессионера и получить возможность самостоятельно выбрать здоровый район для поселения казаков. Прибыв в Лиму ко дню национального праздника, я, под высоким покровительством Президента Республики, разослав 800 бесплатных билетов, в присутствии Президента Республики, всех министров, дипломатического корпуса, сенаторов, депутатов, представителей печати и чинов армии, дал первую джигитовку. Джигитовка была открыта самим Президентом и прошла с большим успехом. Президент был в восторге. В момент номера «Вертун», лошадь подхорунжего Синченко падает через голову. В публике испуг. С дамами истерика. Казалось бы, человек должен был быть убит, но, к общему удивлению и радости, лошадь вскакивает, подхорунжий Синченко уже на ней и, как ни в чем не бывало, продолжает очередные номера. Президент облегченно вздохнул, обернулся к военному министру и сказал: «Это наездники!» и пожелал, по окончании джигитовки, видеть казаков у себя и с ними сняться. По окончании джигитовки Президент лично предал подхорунжему Синченко серебряный кубок, как лучшему наезднику, сказав казакам, в присутствии депутатов и сенаторов, что он будет всегда покровителем казаков.
Укрепив свои позиции, я на третий день был уже у министра земледелия и передал ему доклад, прося его об освобождении казаков от
«доброжелателей» братьев Королевичей и о переходе казаков под покровительство правительства, с правом выбора нового здорового места для устройства колонии.
Несмотря на все попытки Королевичей отстоять свои позиции, им это не удалось и люди были вырваны. Та часть казаков, которая раньше работала у Королевича, убедившись в его несправедливости, откололась от него.
И вот, когда пришлось трудно, все пришли ко мне и спросили:
«Как быть, что делать?» Возвратившись из Лимы, я срочно перевел всех людей из нездорового района в горный район Тамбо, где казаки до апреля отдохнут, подкормятся и окрепнут. Для выбора земли и места поселения организовал экспедицию из казаков, которые выберут сами себе землю и отведут место для станицы. В колонии немедленно организую лесопилку и приступлю к постройке домов, больницы и помещения для казаков, которые будут прибывать впоследствии. До тех пор, пока не соберем урожай и не создадим собственных запасов продовольствия, я воздержусь от дальнейших требований на перевозку сюда казаков. Когда все будет готово, пусть смело едут. Правда, многие из приехавших со мною уходят, в поисках работы на фабриках и заводах. Но и они вернутся, так как работу найти трудно. Ушедшим я прекращаю выдачу денег на довольствие. Я делаю все, что могу. Если к Вам будут поступать жалобы против казаков, никому не верьте. Ибо жалобы исходят от людей, отделившихся, и, чем-либо недовольных. Которые уже самым фактом отделения приносят нам много неприятностей. И не желают помочь переселению казаков в Перу. Это люди или слабые или нечестные.
Атаманы должны верить своему представителю или приговору, подписанному всеми казаками станицы. Всем известно, что люди последнее время так разболтались, что забывают о казачестве и вообще, если кто пообещает больше, то забывает и общие интересы и дружбу. Любят поинтриговать, и вообще большинство стремится только к своим выгодам. На этой почве могут возникать споры и всякие недоразумения, а также несправедливая информация.
Оставили колонию отец и сын Олюминьевы, Подкользин, Бао, Усатов. Обидно, что и некоторые видные казаки ведут двойную политику, но о них я пока не буду сообщать — это вопрос будущего.
Есть люди честные, которые думают не только о себе, а о целом казачестве и его благе — эти люди остаются со мною и будут работать и для тех, которые приедут. Уезжая, я дал слово Кубанскому Атаману, ни при каких условиях, не бросать казаков. Несмотря ни на что, я беру на себя тяжелую ответственность за судьбу пошедших за мною людей и, отбрасывая личные выгоды, доведу дело до желаемого конца. При поддержке и симпатии местного духовенства и населения мы выберем лучшие участки, пригодные для всяких культур и здоровые климатически, а не те, которые выгодны концессионеру…»
* * *
О дальнейшей судьбе И.Д Павличенко известно из следующей заметки
https://www.ereading.club/chapter.php/1 ... erike.html Привожу то, что имеет значение для нашей темы.
«В Бразилии в эмиграции до самой смерти жил Иван Диомидович Павличенко (1889–1961) — кубанский казак, генерал-лейтенант, участник Первой мировой войны. В начале 1918 года он вместе со своим казачьим полком перешел на сторону Добровольческой армии. Потом он командовал дивизией в Кавказской армии генерала П. Н. Врангеля. В мелких стычках и крупных сражениях он получил девятнадцать ранений. После разгрома Белой армии он эвакуировался на остров Лемнос, потом жил в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев.
В городе Нови Сад он организовал группу джигитов, с которой начал успешно гастролировать. … Был конец 20-х годов. Уже почти все сербские города успели повидать джигитовку, публики на эти представления собиралось все меньше и меньше, дела шли все хуже и хуже. И как раз в это непростое время И. Д. Павличенко получил возможность повести переговоры с правительством республики Перу о переселении туда большой группы казаков для освоения ненаселенных территорий. В эмигрантских кругах тогда стали говорить, что казаки едут, чтобы «сесть на землю». Разных разговоров было много. Например, нашлись люди, которые стали утверждать, что генерал Павличенко хочет заработать на этом деле, но было немало и тех, кто не сомневался в чистоте его побуждений. Наконец, в 1929 году И.Д. Павличенко выехал с группой переселенцев в Перу, однако попытка создать казачью земледельческую колонию в этой стране закончилась неудачей. После этого генерал поселился в Сан-Паулу, в Бразилии, где и скончался 9 августа 1961 года».
* * *
Итак, нам осталось проследить маршрут группы генерала Павличенко. Лучше всего это сделать по запискам П.Т. Королевича, хотя его и несколько сбивчиво описал Педро Портильо. Из Сербии в Италию. Новы Сад, Белград, Загреб, Триест, Милан, Генуя. Вечером 30 мая 1929 г. пароход
«Орасио» отчаливает из Генуи. 31 мая Марсель (Франция), где подсаживается группа Лысенко. 1 июня прибытие в Барселону (Испания), 1 июня – Гибралтар, 4-го - Кадикс (Испания). От него - пересечение океана 2792 мили.
Весь переход Генуя - Кальяо - 26 дней.
Не считая остановок и пр. Участок Кальяо – Лима (поездом) беспроблемный.
«На грузовиках доехали до железнодорожной станции. Погрузились в два длинных вагона. Переезд 12 часов. Он тяжел, что многие не выдерживают разреженного воздуха и падают в обморок. Как на меру противодействия этому указывалось на необходимость запасаться лимонами и специальным спиртом. Предупреждали, чтобы перед переездом не наедаться. Лима расположена в отличие от порта Кальяо уже на высоте 153 метра. …Дальше от Лимы поезд тащили уже два паровоза. Следующая станция Санта Клара, расстояние 15 километров, высота 403 метров, т. е. выше Лимы на 250 метров. Дальше Чосика, расстояние 25 километров, высота 859 метров. Дальше Сан-Бартоломе, расстояние 22 километра, высота 1513 метров…Станция Тамбораке (перевал) — отъехали от Лимы 120 километров, высота 3.008 метров. До перевала осталось полтора часа езды. — На 172-м километре от Лимы высота дойдет до 4.783 метров. Проезжаем туннель, железнодорожная высота здесь 4.783 метра, вершина же значительно переходит за 5.000 метров. В 20 часов вечера прибыли на конечную станцию английской железной дороги Хуанкайо. Высота 3.259 метров. Все наши поднялись. Здесь ночевка. Дальше идет казенная железная дорога. Она узкоколейная и тянется на 50 километров (Станция Мехорада). Поезд идет только в одну сторону. Отправляется в 7 часов утра, и прибывает в 21 час 30 минут, а дальше до Аякучо 186 километров по шоссе на автомобилях». Так описывает начало и завершение железнодорожного пути П.Т. Королевич.
Дальнейший сухопутный путь после нескольких дней пребывания в гостеприимном городке Аякучо (в то время 15 тыс. жителей) по маршруту Аякучо – Кинуа – Тамбо.
«Местному приставу заказано на завтра, приготовить ослов и мулов для переезда Кинуа-Тамбо, расстояние около 35 километров. Автомобиль дальше не идет. Способ передвижения или верхом или пешком. Кинуа маленькое местечко всего около 200 (65) дворов. Высота 3.200 метров, Есть старая запущенная церковь. Население исключительно метисы; занимаются или хлебопашеством, или свиноводством, или скотоводством. Вид этих людей малопривлекателен. Немытые, грязные, босые и оборванные… Переезд этот весьма тяжел; не по своей длине, всего 30 километров, а по характеру местности. Дорога убийственная. Скалистые тропинки с обрывами. До перевала Апочета, высота 4.200 метров, часто встречаются 30° подъемы. От непривычки страшно, так и, кажется, что мул споткнется, и ты полетишь в пропасть. На перевале непогода — явление обычное. По ночам снег, а днем или дождь или град».
С такого рода трудностями и последующие описания маршрута.
Отдельно приведу выдержку того, что касается строительства дороги, чтобы понять, почему ее не удалось провести по тем временам при всех усилиях и правительства и дорожных инженеров.
«По сохранившимся следам постройки этой дороги видно, что за нее уже брались не раз и бросали. При подходе к Тамбо на спуске прорыли около 2-х километров, уперлись в пропасть и остановились. А, подъезжая к перевалу Апочета, прорыли около 600 метров, залезли в скалистую выемку и также бросили, не совладав с трудностями. Начало шоссе находится на отметке 3,500 метров над уровнем моря, перевал Апочета на отметке 4.200 метров, расстояние вьючного пути около 10 километров. Предельный уклон 0.05. На каждом шагу пропасти и глубокие овраги, нарушающие течение этой длины; вершины цепи гор равняются отметке перевала; падение откоса их доходить до 80 градусов. Взобраться на какую либо возвышенность представляет большие затруднения. Главная причина - высота, человек задыхается от непривычки, В одном месте, чтобы подняться на высоту доминирующую над обрывами, нужно было сделать шесть серпантин, а при подходе к Тамбо, чтобы спуститься вниз — 13 серпантин. Самое трудное при серпантинах, это завернуть предельным радиусом в 25 метров. Каждый раз нужно прибегать и к высоким подпорным стенкам и глубоким выемкам» (С.67).
Давая характеристику И.Д. Павличенко, Королевич пишет, что знаком с ним еще в 1920 г.
«…В то время Павличенко называли народным героем. Молодой, энергичный, беззаботный, всегда весело настроен., несмотря на множество ранений. Своим характером он очаровывал всех. За это любили его и казаки. Он умеет зажечь настроение масс. Прибыв в Югославии, он занялся джигитовкой. Набрал небольшую группу джигитов, организовал хор трубачей и стал разъезжать по стране. Не удовлетворила его маленькая Сербия, он перебрался в Италию, потом в Венгрию, в Чехословакию, а потом опять вернулся в Югославию».
И далее:
«перед выездом в Перу, генерал вертелся как белка в колесе от недостатка средств. Не хватало у него ни на переезды джигитов, ни на корм лошадям. То сотню, то тысячу просит он на два-три дня до очередной джигитовки. Видно надоело ему все это, и он, как утопающий, ухватился за мое предложение стать во главе переселенческого дела» (С.70).
По сути обвинений в адрес генерала Королевич вменяет ему в вину легкомыслие, стремление к
«показушному блеску», видимо, имея в виду демонстрацию формы, оркестра, показательные выступления джигитовки и, наконец, любвеобильность, которую тот проявил, уже начиная с Лимы. Но если эти претензии можно отнести на счет безобидных черт характера, то упрек в недостатке внимания к казакам, в результате его постоянных отъездов остающихся вне контроля и дисциплины, связывается с угрозой самой организации колонии. На мой взгляд, брат концессионера, видя, что дело движется из вон рук плохо, предается предвзятости в личности и характере руководителя группы. Тут – комплекс причин, не столько субъективных, сколько объективных. Одна из них – психологическая, связанная с невозможностью адаптации.
Людей вырвали из одного мира и ввергли в совершенно чужой.
Правда отдельные личности и даже группы переселенцев (немцы, австрийцы, поляки) смогли приспособиться. Да и наши соотечественники-одиночки, вроде легендарного Николая Гуцаленко, прожившего в Перу более полувека, как-то смогли приноровиться к здешней действительности. Но с группой Павличенко этого не произошло.
* * *
Дальнейший маршрут – перевал Тапуна, Жанамонта, Айна. После перевала, всего в тридцати км от Тамбо другой мир.
«Сразу крутой спуск. Через версту дождя не стало, еще через версту показалось солнце. С Монтаньи дует теплый ветер. Чудеса природы!.. Просто не верится, что после дикой природы так скоро появится цветущая растительность. С каждым шагом она гуще и пышнее. Через час мы въехали в густой лес. Отсюда начинается Монтанья».
Айна центр провинции Апуримак — Монтанья. Здесь угодья монахов-францисканцев. Следующая остановка движения Наранхаль – в трех легуа от Айны.
«От Наранхаля как таковой дороги уже не было. По буграм, выбоинам, через переплетенные корни, с крутыми и обрывистыми спусками и высокими подъемами идет дремучим лесом самобытная дорога. От выпавшего ночью дождя, почва расползается под копытами животных».
— так описывает этот автор спуск с Кордильер в Монтанью. Здесь путь группы уперся в бурлящую реку Пенья…
02.
- К_БЕРЕГАМ_РЕКИ_АПУРИМАК=А.П._Гуменюк=25.04.2019_02_1.jpg (52.13 КБ) Просмотров: 3444
Рис.2 Маршрут группы генерала И.Д. Павличенко 4 июля – 29 августа 1929 г.
(Internet Map)Кстати, легуа — у индейцев некая мера длины равной что-то около 5 км. Я вспомнил, что еще занимаясь Хазарией IX века, сталкивался с подобной мерой — фарсахом (тоже около 6 км), который представлял собой не столько расстояние, сколько трудность преодоления пути. Видимо развитие человека в его транспортных потребностях проходит одни и те же стадии, со схожими обстоятельствами.
И, наконец, почти прибыли на место. Вот-вот должна показаться река Апуримак.
«В два-три десятка метров высотою пальмы. Дикие платаны, кофейные деревья, без конца лианы. Начиная от Наранхаля, лес полон птицами и разнородным животным миром. Писк, визг, стрекот, лай, хохот раздаются всюду по лесу и усиливаются эхом».
По дороге еще одна асиенда – Естрелья, которую группа оставляет слева от себя; и еще одна Хуамампата, где остановились на ночлег. До конвента францисканцев остается три легуа. На следующий день сквозь ветки деревьев показалась большая река.
«Радости не было предела. Соскучились казаки по открытым пространствам и по широким рекам. Далеко вправо и влево видна эта большая река. Красивыми и плавными кривыми очерчено русло ее. Берега покрыты густыми лесами. Правая сторона видна на далекое расстояние. Точно белые облака вырисовываются, где-то, вдали последние Кордильеры. — Вот это место нам нравится, заявляют казаки. Здесь можно устраиваться на жизнь» (С.85).
23 августа, в пятницу, в 11 часов 30 минут утра, прибыли в конвент.
Привожу описание, дабы иметь оправдание сему громкому названию:
«В загороженной бамбуковым забором равнинной площади воздвигнуто несколько построек. Все они одинакового типа. На деревянных столбах лиственная крыша, потолок, стены из бамбука не мазаны, двуярусные. В чердачном помещении спальные комнаты, а в нижних - жилые удобства. Под большим навесом устроена столовая, рядом отгорожена кухня; невдалеке скотный двор и помещения для птиц; рядом примитивного устройства католическая церковь, крыша у нее также лиственная, без потолка, стены мазаные внутри, бедный престол, стены украшены лубочными изображениями святых. Во всех постройках земляные полы. Несмотря на это всюду образцовая чистота. Во дворе возвышается большая глинобитная постройка в два этажа. Выведены толстые стены и приготовлено кровельное железо».
* * *
На одном дыхании состоялось знакомство с рекой.
«Пошли осматривать Апуримак. Широкая и быстрая река с частыми изгибами; берега и дно песчаные, ширина разная, на глаз от 100 до 200 метров... Давно не видели казаки такой реки и таких удобств для купанья. Всех потянуло купаться. Через несколько минут все были в воде» (С.88).
Через день – вверх по реке на двух индейских лодках экспедиция по обследованию земельных участков. От места расположения конвента до устья реки Печары вверх по течению 5 км.
Дальнейшее описание:
«Правый берег поднят над горизонтом реки на высоту от 3-х до 4-х метров, левый выше. Продвигаясь вверх, не раз пробовали мы забраться вглубь чащи. Это удавалось нам с большим трудом. У берега реки, обычно, идет густой бамбук, масса бамбукового перегноя. Лес редкий, деревья не крупных размеров, рубка и корчевка не трудная. Часто загромождают путь свалившиеся деревья. Грунт серый, признаков затопляемости этих мест не установлено.
03.
- К_БЕРЕГАМ_РЕКИ_АПУРИМАК=А.П._Гуменюк=25.04.2019_03.jpg (75.52 КБ) Просмотров: 3452
Рис.3. Река Апуримак (Перу).
(Internet Photo) Расположение этих мест таково: с правой стороны впадает в Апуримак река Печара, а с левой, почти напротив, река Пенья. В конечном результате все остановились на правом берегу от р. Печары вниз по Апуримаку, место же для станицы, по моему совету, оставили на левой сторон е, на высоком косогоре между реками Пенья и Сивия. Я доказывал, что место это во всех отношениях подходящее для постройки колонии.
Первое, — (97) высота, что здесь для жилья необходимо; второе, — край шоссе, где в будущем разовьется торговля и промышленность. Третье, — склон этой горы можно использовать для садоводства и четвертое, — если в будущем разовьется колония, то водяную силу р. Пенья легко можно будет утилизировать для электрического освещения. Указывал я также на преимущества этой стороны в смысле переправы на участки для обработки: на устроенном через Апуримак пароме легко можно будет переезжать самим и перевозить обратно урожай. Нарисовал им перспективу, что если бы казаки выбрали для станицы другое место, то в ущерб интересам будущих поколений, независимо от их желания, пришлые люди у конца шоссе построят торговый центр».
Увы, впоследствии (29 августа) группа не приняла совета своего координатора и решила определить место для казачьей станицы слева от впадения реки Печары в Апуримак…
* * *
Дальнейшие события связаны с тем, что генерал И.Д. Павличенко добился у правительства Перу независимости от концессионеров, и его группа перешла в другое место от реки Апуримак – ближе к Тамбо. В следующем году грянул государственный переворот, сменилась власть, у казаков появились проблемы связанные с оружием, о чем упоминал в своих записках Павличенко. Большое, обещавшее перспективы и выгоды предприятие закончилось ничем. Значительные территории перуанских владений, как то:
«Правый берег Апуримака. Река Отари вверх по течению до реки Печара — полоса земли длиной около одиннадцати километров, шириною от берега р. Апуримака десять километров, всего 110 кв. километров. Далее от p. Печара до р. Омайа и дальше вверх по течению на протяжении девяти километров — полоса земли шириною километров, всего 72 кв. километра. Всего справа около 182 кв. километров или 18.200 гектаров. Левый берег реки Апуримак. Река Сивия граница земли Конвента, вверх по течению к p. Пенья и дальше на протяжении 9 километров, полоса земли шириною в 2 километра от берега р. Апуримака. Всей земли предоставленной к выбору насчитывалось около 150.000 гектаров».
(С.104) на неопределенное время остались в девственной неприкосновенности как для обитателей Монтаньи индейцев чуло, так и сопутствующих им представителей местной флоры и фауны крокодилов, попугаев и неугомонных обезьян. И только память о дерзаниях наших соотечественников осталась ныне живущим в наследство, как отчаянная попытка смелостью попытать счастья в чужой стране.
Но, что может заменить казаку родину – Дон, Кубань, Терек, там, на далекой чужбине…
Акт от 29 августа 1929 года,
составленный на берегу Апуримака оставил для нас в истории предприятия фамилии первопроходцев
в экспедиции по обследованию земельных участков:
Павличенко Иван Диомидович,
Прокофий Иосифович Рыбалко,
Прохор Матвеевич Осипов,
Борис Игнатьевич Бирюков,
Федор Алексеевич Кадушкин,
Антон Романович Пыль,
Алексей Федотович Алюминьев,
Георгий Николаевич Александрин,
Александр Петрович Бурмистров,
Петр Тихонович Королевич.
А.П.,
25.04.2019 г.
