00.
- Гуменюк_Александр_Петрович_на_Правобережном_городище=30.07.2012_01.jpg (6.51 КБ) Просмотров: 1913
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ЭПОХ. ЦЕЛЬС И ОРИГЕН 01.
- ПРОТИВОСТОЯНИЕ_ЭПОХ_01.png (25.62 КБ) Просмотров: 1913
«Люди, которые подходят к бездушным предметам,
как к богам, поступают подобно тому, кто говорит со стенами». Гераклит
Зенон Косидовский, да и не только он, говорит о том, что мы, должны быть, благодарны
Оригену (великому уму своей эпохи –
А.А. Спасский),
который взявшись опровергать
Цельса (не менее великого ума)
своей скрупулезностью и дотошностью (почти цитированием)
«возвернул» нам из мрака небытия труд
Цельса.
Труд, который к нам не дошел по той причине, что в пору противостояния двух религиозных представлений об окружающем мире победителем повсеместно уничтожалось и предавалось забвению все, что напоминало ему о его противнике.
Косидовский добавляет, что
религиозно-идеологическая схватка эллинизма с ранним христианством была достаточно ожесточенной, да и кроме Цельса не было недостатка в представителях-апологетах
«язычников». Многочисленные трактаты и писания в этой кутерьме сгинули бесследно.
Среди них и
«Истинное слово» Цельса.
Ретроспективой ему мы, как было сказано выше, обязаны ревностному апологету христианства
Оригену.
И позже во времена Средневековья неугодные книги и трактаты горели в кострах;
пылали они и в веке XX, ибо внушали страх тем, кто еще недавно пришел к власти. Но, как сказано великим прозаиком, рукописи не горят. Они, как и свергаемые памятники жестоко мстят незадачливым ниспровергателям.
Оригена отделяет от Цельса семь десятков лет. Вступил он с ним в полемику заочно и посмертно.
"Цельс, несмотря на свою полемическую «воинственность», в силу того, что давно уже пребывал в лучшем мире, был лишен возможности отвечать на выпады Оригена".Как пишет А.А. Спасский, Цельсу было проще в том, что он не был связан
«предвзятостями»;
Оригену же пришлось
«отдуваться» сразу и за христианство и за иудаизм.
Ибо первое стоит на плечах второго.
Кажется,
Маркс однажды заметил, что мы оттого дальше видим, что стоим на плечах гигантов.
Что касается Оригена, судьба этого незаурядного религиозного мыслителя незавидна и при жизни
(при императоре Деции он был брошен в тюрьму, где подвергся пыткам и умер)
и после смерти
(в 543 году эдикт Юстиниана, осуждающий Оригена как еретика, а в 553 году на Пятом Вселенском Соборе были осуждены его
«заблуждения»).
Как пел Высоцкий,
«…зарезанный за то, что был опасен».
Причем многократно.
Так, что одним из мотивов написания
«трактата» для Оригена могли стать его «непростые отношения» с последователями почившего Цельса
(в 231 году Ориген был подвергнут осуждению на Александрийском поместном соборе, претерпел издевательства язычников-эллинов).
Возможно по этой причине, Амвросий
(зная об этом),
посчитал, что лучшей кандидатуры на написание опровержения Цельса не найти
(написано оно было к 249-му году).
«Публикацию» же труда Цельса А.А. Спасский относит к 175-180 гг. Завершая введение,
обращаю внимание на временной период заочной полемики: еще 70 лет отделяет писания Оригена от Константина Великого и момента, когда христианство становится государственной религией. И нужно вернуться еще на 70 лет назад, чтобы достичь времени Цельса.
Прим.
Нешуточные страсти кипели вокруг нарождения раннего христианства, которое вырастало из иудаизма как бабочка из куколки, вобрав в себя и часть греческой философии, и религиозно-символическую доктрину Филона Александрийского и нравоучения римлянина Сенеки; причем евангелист Иоанн и апостол Павел внесли существенный вклад в то, что на века определило развитие христианства, а пророк, мессия и учитель обездоленных масс обрел божественный статус, слившись в триединстве с иудейским богом Яхве
(Сущий).
Дальнейшее становление христианской общины уже было связано с приходом состоятельных прихожан (вроде почти легендарных Анании и Сапфиры), занимавшей все более прочные позиции, а потому «пролетарский» аскетизм бедных и обездоленных все более отходил на задний план. Этому способствовало и представление ап. Павла об отношении к достатку и богатству, а также его проповедь безусловной лояльности государству. Потому религиозное течение беднейших масс постепенно превращается в сложную в своей иерархии церковную организацию, каковой она и остается, по сей день.
Государство не могло не воспользоваться столь замечательной перспективой «сотрудничества» светской и духовной власти; уже в первой четверти IV в. н.э. христианство становится государственной религией. Прошлые гонения христиан предаются забвению, начинается поиск реликвий, строительство новых храмов и церквей. Зато разгорается борьба с ересями, о чем разговор требует отдельного места и времени.
При всем этом иудаизм остается мировой религией (в своем роде
«метрополией»),
«подарив», благодаря распространению христианства доброй половине мира своего бога. Народы современного христианского мира, каждый в свое время предали забвению своих языческих богов, а потому ни у кого даже мысли не возникает, как случилось, что бог иудеев стал для всех единственным универсальным богом, творцом Вселенной и самих «человеков».
Впервые введенный еще Гераклитом «Логос-Слово» оказался сильнее любой противоборствующей материальной силы. И, поныне, владея умами множества людей, он держит в духовном повиновении полмира. И поныне слово является определяющим в жизни, поводырем в общественных преобразованиях. Но само по себе оно мало чего стоит, если не несет в себе насущной идеи, т.е. является словом деятельным.
Вопрос заимствования «посредника» между богом и людьми, а более точно - высшим существом и порочным, грешным по своей природе миром (материей) обусловлен синкретикой как со стороны представлений эллинов, так и более отдаленного мировоззрения – зороастризма. Источники (в философии - категории) добра и зла не должны нигде соприкасаться (святость и величие бога не должна осквернять материя, люди в т. ч.), а потому вспомогательный персонал – демоны и полубоги (у греков), ангелы и демоны (у христиан) служат для посредничества между светом и тьмой.
Прим.
Место не совсем ясное: учитывая триединство, дело обстоит так, что бог одновременно выступает как бог и как посредник между людьми и самим собой. В послании Титу этого противоречия нет: здесь Иисус назван человеком. Впрочем, ипостась богочеловека разрешает в доктринальном плане и это недоразумение. «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (Тит 2:5), но здравой логике поддается с трудом.
Цельс вообще полагает, что бог дает человеку душу, все остальное (тело) приходится на долю демонов. Животных он ставит выше человека; особенно птиц, по внутренностям которых жрецы греков делали предсказания. Потому Оригену приходится оспаривать такую «несуразность» и ставить человека на первое место по той причине, что создан он «по образу и подобию» самого бога. Подобные
«частности» рассматриваются отдельно, каждая в своем месте.
Прим.
Вообще-то, представление о том, что все доброе человек получает от бога, а злое от мира (т.е. дьявола), кажется искусственно натянутым. Это значит, что либо хозяин в доме не в состоянии проследить, что в нем происходит, что в случае всемогущего бога невозможно себе представить. Либо, что добро и зло, свет и тьма почти по Булгакову (Мастер…) или Гете (Фауст) две стороны одной медали
(
«Я часть той силы, что вечно хочет зла и совершает благо»).
По крайней мере, я придерживаюсь этого; да и древний тюрк говорит:
«Все, что я имею и доброе и злое – у меня от бога».
Этим он ставит свое божество на место истинного властителя созданного им мира.
…
В своем письме Амвросию Ориген пишет, что он не видит особой нужды опровергать измышления Цельса против христианства. И приводит тому аргументы: Иисус не отвечал на обвинения, когда его злословили. Он вполне мог произнести речь в свою защиту, но предпочел молчать. Дела христиан говорят сами за себя и Писание само способно постоять за себя, опровергая напраслину, возводимую на христианство.
Не исключено, что своими оговорками Ориген отдает дань эпистолярной традиции, представляя дело, таким образом, что его апологетика будет бледным подобием истинного величия христианской доктрины. На самом деле поручение Амвросия ему лестно; то, что оно поручено ему, а не кому-нибудь другому уже само по себе знаменательно.
Но тут же Ориген дает согласие заняться порученным ему делом. Хотя «писания Цельса никого из верующих (христиан) не смутят и не отвергнут от веры, поскольку они уже познали «любовь Христову», да и сам колеблющийся под влиянием писаний Цельса вызывает в нем по той же причине недовольство. Если его опровержение не устроит Амвросия, то он может представить возможность другим мужам, заняться этим делом. Но лучше было бы, если бы каждый, давший себе труд прочитать Цельса, отнесся к его писаниям с презрением.
Тут же, несмотря на то, что только что было сказано то, что среди верующих не может быть «смущенных» измышлениями Цельса, Ориген говорит, что все же есть часть таких, которые
«могут быть» поколеблены.
А потому он, Ориген, все же займется разоблачением Цельса.
И применит столь убедительные аргументы, которые приведут к деятельному «врачеванию» тех, кто неустойчив и слаб в вере. Впрочем, далее Ориген добавляет, что пишет он не для верующих, а для тех, кто слаб в вере, или еще не соприкасался с ней.
Далее Ориген, ссылаясь на ап. Павла говорит, что в философии греков есть нечто стоящее, что можно было бы воспринять христианской доктрине, хотя все в ней неистинно и ложно. И вообще увлечение философией, т.е. мирской мудростью до добра не доведет. Но и того обольщения писание Цельса увы не содержит, ибо ничего стоящего оно в себе не содержит.
После подобных вступительных оговорок, предварительных условий, при которых он берется за дело, Ориген приступает к непосредственному изложению.
Первый вопрос навета Цельса на христианство - обвинение в его тайных организациях, которые незаконны именно по сути своей тайности. Чтобы дать логическое объяснение, Ориген проводит аналогию пребывания добропорядочного соотечественника у скифов с их «нечестивыми» законами, где тот, именно в силу скифской «нечестивости» вправе делать все, что душе угодно. А именно создавать общества единомышленников, против самих скифов. На современном языке – оппозицию власти с целью свержения власти скифского царя. А если последний вдобавок окажется тираном, что непременно и должно статься, тогда дело будет обстоять как нельзя лучше. Конечно самих скифов, хотят ли они свержения своего властителя, а значит и крушения собственной державы, никто спрашивать не будет. Мы знаем печальный опыт организаций наших народников XIX в., стрелявших в губернаторов и метавших бомбы в монархов. Но Ориген все же далек от состояния дел у скифов, а потому он сразу переходит к религиозной составляющей, оставляя на произвол судьбы незадачливых скифов. Переносясь в свое отечество, где царят «языческие, охраняющие почитание идолов и «нечестивое многобожие» законы, он приходит к выводу, что по вышеуказанной причине тайные общества христиан здесь оправданы, ибо они стремятся к Истине, сражаясь с дьяволом, который надо полагать потворствует язычеству. Такова нехитрая подоплека, выуженная Оригеном из той же философии греков, трактующая о праве на свержение тирана. Тут христианин Ориген преодолел эллина Цельса.
Второй пункт – обвинение Цельсом христианского вероучения в варварском происхождении – т.е. от иудейства. Как известно, для греков как и для римлян – все, что за пределами их обитания – все варварство. Но Цельс не очень уж и укоряет
«варваров», даже хвалит и толкует о возможности восприятия цивилизованными греками их «теоретических» наработок. Т.е. частичного восприятия чужой доктрины; в то же время, допустив с ней знакомство, вполне возможно
(со стороны образованного эллина)
совершенствование христианского учения с целью устранения белых пятен, одним словом воздействие одной религии на другую. Цельс не задается вопросом, будут ли христиане в восторге от такой «помощи» тех, с которыми они ведут непримиримую войну. Кто из них кого одолеет, вопрос, конечно, непраздный. Несмотря на колоссальный пласт культуры греков, христианство, взяло верх, став мировой религией. Но никуда не пропала и греческая философия, а культура греков наряду с Древним Римом самым решительным образом определила цивилизационный характер развития Европы и большей частью – остального мира.
Вряд ли стоит подвергать сомнению то, насколько был эквивалентен культуре древних греков «варварский» иудаизм, представляющий как для того времени, так и для сегодняшнего дня достояние веков, которое трудно переоценить. Отсюда в полемике с обеих сторон проступает невольное стремление к компромиссу при собственном, конечно, доминировании.
Цельс справедливо считает, что действуют в распространении своего учения тайно именно в силу опасения наказания со стороны государства. Ориген приводит пример у греков Сократа и Пифагора, но вместе с тем, не забывает преминуть, что каковы бы не были преследования и препятствия со стороны граждан Рима, его Сената, Императора и пр. с помощью Божьей силы. Так что полемика Оригена не лишена элементов проповеди.
Цельс отказывает в оригинальности учению христиан, на что Ориген сетует, что греки почитают писание за миф и в опровержение приводит пример, когда бог дважды вручает написанный им закон Моисею (скрижали) – первый как известно был разбит в гневе самим Моисеем.
Вопрос об идолах язычников не так прост, как, кажется. Здесь оба полемиста как бы сходятся в принципе на том, что не надлежит поклоняться тому, что сделано человеческими
(возможно, порочными)
руками.
При этом Ориген приводит нетривиальное выражение Гераклита:
«…люди, которые подходят к бездушным предметам, как к богам, поступают подобно тому, кто говорит со стенами».
Сюда же Ориген добавляет высказывание Зенона Киттейского:
«…строить храмы нет никакой нужды: то, что делается ремесленниками и составляет произведение рук, нельзя почитать священным, достойным чести и святым».
Прим.
Странно притом, что собственно отсутствие храмов и приписывается варварству
(с чем мы сталкиваемся здесь у Оригена);
и потом, как быть с иконами
(изображение божества и святых),
которые защищал в своих гомилиях патриарх Фотий (IX в.), преодолевая в иконоборчестве назидание Ветхого Завета
«не сотвори себе кумира».
Иудеи и мусульмане сохранили приверженность этой заповеди: орнамент и архитектурное оформление прекрасно и величественно без того, чтобы прибегать к изображению. В христианстве же долгая борьба завершилась преодолением ветхозаветного запрета. Статуи святых и сцен из позолоченного и раскрашенного дерева, витражи и мозаика, наконец, иконопись, шедевры изобразительного искусства – все ведь сделано человеческими руками. Но, если освящается и намерение и работа мастера, то не решается ли этим само дело? В то же время, имеет ли право на продолжение мысль Гераклита о поклонении идолу в том - не является ли совершение молитвы наедине с собой также разговором со стенами? Потусторонность предмета поклонения, зависимость от него для поклоняющегося в том и другом случае отличаются лишь покровительством в определенной сфере языческого бога (идола) и монотеистической универсальностью единого бога-творца. Ибо в рамках эволюционно-исторического процесса и многобожие, и монотеизм совершенно равнозначные религиозные институты – каждое для своего времени.
…
Одним из вопросов полемики выступают демоны. Цельс представляет дело о демонах, таким образом, что бог наделил их полномочиями в исполнении благ мирской жизни
(вкус воды, вина, пищи и пр. люди получают от демонов).
Но Ориген, говоря, что демоны всего лишь занимаются злом и порчей, лучше бы эти функции исполняли ангелы.
Следующее связано с «христианской невозможностью служения двум господам
[Богу и маммоне Матф. 6-24]».
Цельс не видит в этом ничего зазорного и даже утверждает, что богу это приятно
(поскольку он не претерпевает грех и обиду).
Но вот с демонами и полубогами дело обстоит несколько иначе - они подвержены обиде
(
Демон печалится и страдает, подобно людям, когда служивший ему ранее человек поступил на службу другому: какой вред или ущерб может принести это демону или полубогу?)
вопрошает Ориген.
И ловит Цельса в ловушку, когда тот, говоря о необходимости почитать демонов, все же стараться воздерживаться от них разумом. И снова же проталкивает кандидатуры ангелов, которые де посланы богом, ограждать людей от злых демонов. У Цельса демоны - посредники, заместители Бога в деле сотворения мира и потому причастные обожествленной природе. У Оригена эти «божьи сотрудники» злые демоны.
И действительно, из главы 1-й
(Бытие, Ветхий Завет)
мы видим, что бог создает землю сам в 6 дней без всяких тебе помощников.
Следующий вопрос – происхождения зла. У Цельса он связан, со сложностью понимания происхождения зла; что его можно постичь в философии, но и это дело не простое. Ориген же скользь указывает на Диавола
(Сатану и иудеев),
но, в конце концов, сводит зло к уму человека, который (ум) руководит личностью, а потому источником греха является свободная воля человека.
Зло то уменьшается, то увеличивается. Но об искоренении его не может быть и речи. Какая-то небесная инстанция дозирует порции зла. И дело вовсе не пущено на самотек. Этим объясняется сам религиозно-философский подход к категории зла, как к какому-то абсолюту, имеющему собственную природу. Вопрос того, что зло как и добро не свойственны природе – она не мыслит такими категориями; есть лишь оценка того или иного наступившего события, случая, факта в глазах человека, общества, наконец, просто живого существа, в зависимости от того, каким он его воспринимает – полезным, вредным, благостным или гибельным. Большинство событий нейтральны, включая и то, что не поддается соответствующей оценке. Кроме того, одно и то же событие, в зависимости от обстоятельств может быть одним и другим (добром и злом) одновременно. К примеру, дождь, гроза, приносящая свежесть и очищение.
…
Некоторые разделы посвящены теме предсказаний. Для предсказания будущего бог избирает не бессловесных животных и даже не случайного из людей, а «святейшие и чистейшие души людей, которые и вдохновляет своим Божеством и делает пророческими».
«Нет волшебства в Иакове и нет ворожбы в Израиле; в свое время скажут об Иакове и об Израиле - вот что желает сотворить Бог!» (Числа 23:23)
Отсюда и отношение христианства к гаданию и ворожбе.
Цельс в интерпретации Оригена утверждает «неразумные животные не только мудрее и разумнее, но и более угодны Богу, чем люди». Но это было бы полбеды. Хуже то, что и любовь бога в большей степени направлена на мир фауны, нежели на человека! Ориген возмущен и предлагает Цельсу самому обратиться в животное, коль бог, по мнению Цельса, относится к ним с большей признательностью, чем к людям. Но, все же, понимая, что хватил лишку, несколько отступает и вскрывает другую несуразность в представлении своего оппонента. А именно – в «разговоре» животных. В т.ч. птиц, которые «отличаются большей святостью, нежели наши». Т.е. разговоры людей. И не просто людей, а столпов греческой философской мысли - Ферекида, Пифагора, Сократа, Платона, которых Цельс «преподносит до небес». Предвидение же будущих событий само по себе, по полаганию Оригена, не относится к доброму или злому, тем паче - к божественному.
Прим.
То, что животные обладают своими, присущими им, средствами коммуникации общеизвестно. То, что эти средства самодостаточны и не требуют без особой надобности дополнительного развития, определяется средой и образом обитания каждого конкретного вида. Мнение же Цельса, в общем, связано с представлениями древних греков и более конкретно с практикой жрецов гадания над внутренностями жертвенных птиц и пр.
п. 98 Вновь вопрос о большей ценности у Цельса представителей фауны (в данном случае слонов) перед человеком. Кроткие слоны, говорит Ориген иногда выходят из себя и убивают людей. Сюда же вопрос об аистах, которые по тому же Цельсу
«гораздо благочестивее людей».
Прим.
Со своей стороны я бы добавил сюда то, как, посредством какой жестокости, человек подчиняет себе животных: тех же слонов, дрессировка которых связана с болезненными ударами острием под лопатку; лошадей с применением узды и шпор и т.д.
Ориген справедливо говорит, что поступки этих птиц с их заботой о потомстве вызваны не разумностью, а инстинктом. Рассказ о птице-Фениксе, которая однажды возвращается в Египет и в миртовом венке переносит прах своего предка, красив сам по себе, но беспредметен в силу легендарности. В любом случае, заключает Ориген надо восхищаться не птицам, а тем, кто их создал.
п. 99 Здесь Цельс указывает на то, что мир создан не пользы для человека, отдельных представителей фауны, а «цельное и совершенное творение».
Бог беспокоится о созданном им мире. Но не гневается на созданных им тварей в т.ч. на человека и не грозит «запретами».
В противоположность Цельсу Ориген высказывает свою точку зрения, что «…все вещи созданы для человека и вообще для всякого разумного существа».
И соглашается с Цельсом, что цель создания мира в его целостности и совершенности прекрасна.
И тут Ориген проявляет доктринальный подход к индивидуальности каждого отдельного разумного существа, даже отдает ему приоритет. Эта забота не прекращается даже в силу ухудшения нрава опекаемых в надежде на улучшение и «приход» к творцу. Бог не грозит своим гневом животному миру, но человеку, который опускается до греховности. Здесь Ориген прекращает свою полемику в силу того, что объем книги приобрел и без того значительные размеры.
Прим.
Гнев бога мало того, что страшен; хуже, что он лишен не то, что тени справедливого воздаяния, но и здравого смысла. Адам Джонс
(Adam Jones. «Genocide a Comprehensive Introduction») в первой главе пишет:
«A vivid example of this mindset is the text that underpins the cultural tradition common to most readers of this book: the biblical Old Testament
(Ветхий Завет).
This frequently depicts God, as one commentator put it, as «a despotic and capricious sadist», аnd his followers as génocidaires (genocidal killers). The trend starts early on, in the Book of Genesis (6: 17–19), where God decides «…to destroy all flesh in which is the breath of life from under heaven,” with the exception of Noah and a nucleus of human and animal life. Elsewhere, “the principal biblical rationale for genocide is the danger that God’s people will be infected (by intermarriage, for example) by the religious practices of the people who surround them. They are to be a holy people – i.e., a people kept apart, separated from their idolatrous neighbors. Sometimes, the only sure means of accomplishing this is to destroy the neighbors».
«Живой пример этого понимания содержится в тексте, который подводит общую базу суждения большей части читателей этой книги
(Ветхого Завета).
02.
- ПРОТИВОСТОЯНИЕ_ЭПОХ_02.png (89.31 КБ) Просмотров: 1913
«Согласно ему бог, как пишет один из комментаторов, выступает как «деспот и сумасбродный садист», а его последователи как устроители геноцида. «И вот, Я наведу на землю потоп водный, чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни. Но с тобою Я поставлю завет Мой, и войдешь в ковчег ты, и сыновья твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою. Введи также в ковчег [из всякого скота, и из всех гадов, и] из всех животных, и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых; мужеского пола и женского пусть они будут. (Быт. Гл.6:17-19).
Оправдание подобной божественной кары состоит в смешении (замутнении) религиозных традиций
(к примеру, в силу смешанных браков)
с религиозными традициями чужих племен.
Святой
(избранный богом народ)
должен быть, огражден от подобной перспективы, хотя бы для этого понадобилось уничтожить это чуждое окружение».
Глава VI (Бытие) как раз и начинается с повествования о том, что
«…сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, что повлекло «развращение человеков». Далее следует
«…и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. (6:7).
И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов, и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их».(6:7).
В этой связи всего три немых вопроса.
Первый: в чем провинился животный мир, что и его пустили в расход?
Второй: растлили дочерей человеческих сыны Божьи, но кара почему-то обрушилась не на растлителей, а на «человеков». Причем на всех скопом, обоих полов и всех возрастов, виноватых и невиновных.
И
третье, самое главное – как быть с поражающей воображение «непредусмотрительностью» божества в результатах собственного творения?
Прим.
Тем не менее, я не склонен полагать всемирный потоп во времена Ноя геноцидом со стороны бога.
Геноцид по своему определению есть уничтожение человека
(в широком смысле)
человеком, одним народом или племенем другого племени, одним классом
(режимом)
своих политических противников, одного государства
(или группой государств)
других; наконец международной корпорацией в отношении населения колоний.
Уничтожение волей божества, на мой взгляд, геноцидом не является, как не является геноцидом извержение вулкана, поднятие цунами, наводнение, пожар в степи
(лесу),
эпидемии и пр. приносящих бедствия, если они, конечно, не вызваны искусственно. Ибо природная стихия не несет в себе зла, хотя и влечет неблагоприятные последствия. Зло в себе несут помыслы человека - нации, поставившей своей целью безнаказанно грабить, убивать обогащаться за счет других народов. Божество, единственное место обитания которого – в головах и сердцах верующих в него людей, заподозрить в этом неблаговидном деле невозможно. Скверным является для человека свою собственную звериную жестокость, алчность и бессердечность подменять божьим провидением.
Еще более конкретные примеры приводятся
Адамом Джонсом «Thus, in 1 Samuel 15: 2–3, «the LORD of hosts» declares: «I will punish the Amalekites for what they did in opposing the Israelites when they came up out of Egypt. Now go and attack Amalek, and utterly destroy all that they have; do not spare them, but kill both man and woman, child and infant, ox and sheep, camel and donkey». «…вспомнил Я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостал ему на пути, когда он шел из Египта; 3 теперь иди и порази Амалика [и Иерима] и истреби все, что у него; [не бери себе ничего у них, но уничтожь и предай заклятию все, что у него] и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла».
Джонс отмечает
«избирательность» ярости разгневанного бога Яхве, который требовал тотального уничтожения всего живого.
Эксцесс исполнения, как известно, был проведен не в должной мере, что вызвало вторичный гнев божества.
Но, не говоря об
«экономической», как бы мы сказали сегодня, подоплеке нападения на другое племя,
(что обычно и лежит в основе любой войны – т.е. разбой и грабеж – более красочно древнерусское выражение – поток и разграбление),
в данном случае усматривается банальная потребность племени в репродукции:
«Sometimes, as in Numbers 31, the genocide is more selective – too selective for God’s tastes. As Yehuda Bauer summarizes this passage: «All Midianite men are killed by the Israelites in accordance with God’s command, but his order, transmitted by Moses, to kill all the women as well is not carried out, and God is angry. Moses berates the Israelites, whereupon they go out and kill all the women and all the male children; only virgin girls are left alive, for obvious reasons». « Все мужчины Мадиама были убиты в соответствии как того хотел бог, но приказ убивать и женщин не был выполнен в точности. Это рассердило бога. Моисей исправил положение: были убиты женщины и младенцы; оставили лишь девственниц – по очевидной причине». Прим.
Я могу представить дело, таким образом, что жрец, предводитель племени не мог не сознавать насущных нужд своего племени, а потому осуществление жизненно-важных планов, их реализацию он обставляет требованием от имени божества племени. Если же следовать обычаю, согласно которому бог того времени являлся одновременно предводителем и покровителем народа, то никаких недоразумений не возникает. В противном случае, повторюсь, человек свою собственную жестокость перекладывал на плечи своего бога.
В краткой статье нет возможности для изложения всего материала, потому указываю на литературу:
1.
А.А. Спасский «Эллинизм и христианство.
История литературно-религиозной полемики между эллинизмом и христианством за ранний период христианской истории (150–254 гг.) – научный труд, фундаментально представляющий тему религиозной полемики раннего христианства.
2.
Ориген Амвросию. Теологическая критика «Истинного слова» Оригена против Цельса – исходный материал, позволяющий самому ознакомиться с источником, чтобы иметь собственное представление.
*******************
С уважением, А.П. Гуменюк,
22.05.2020 г.
